Высокий атлетически сложенный молодой человек, при костюме и с галстуком, с дипломатом в правой руке, подошел к двери с надписью «Приемная».
За обитой кожей дверью хлесткие короткие очереди печатающего принтера - категорично давали понять, что здесь с вами шутить не будут.
Он остановился и с высоты своего нешуточного роста осмотрел себя: «Ну что ж, теперь и я здесь ни некто, - а Гребнев!», - и, взяв дипломат в левую руку, решительно открыл дверь.
К макияжу молоденькой секретарши Тони на щеках добавился румянец: напротив ее сидел инженер по ТБ Зобов, мужчина сорока двух лет, известный на заводе дамский угодник, а между ними стояла миниатюрная вазочка с белой гвоздикой.
Не останавливаясь, уронив себе под ноги: «Здравствуйте!», - Гребнев прошагал в кабинет.
-Нет, это черт знает что! – закрыв за собою дверь, чертыхнулся он. - Что ему нечем заняться, как приударить за секретаршей?.. И это я вижу уже в первый день?!.. С этим сразу же надо кончать раз и навсегда!!
Бросив дипломат на стол, он потянулся к телефону внутренней связи. Но тут в шейном позвонке у него что-то хрустнуло и Гребнев осторожно обойдя стол, опустился в кресло.
Расстегнув ворот рубашки и массируя шею обеими руками, он медленно из стороны в сторону поворачивая голову осмотрел кабинет:
массивные напольные часы, переходившие ни одного директора, три богатыря величественно взирающие с картины, тяжелые бархатные шторы собранные в углах, как древнегреческие колонны подпирающие потолок, огромная люстра, толстый по всему кабинету ковер с большим утопающим ворсом, мебель из крепкого морёного дуба, пепельница на столе в виде огромного валуна, кожаное вращающееся кресло с широкой и невероятно высокой спинкой – все это создавало определенный стиль, работало на значимость и исключительное положение хозяина, придавало ему уверенности в своих силах и деяниях; а вошедший сразу же должен был ощутить себя маленькой козявкой заползшей на Олимп со своими никчемными заботами.
Осторожно выполнив наклоны и вращения головой и не обнаружив в работе шейных позвонков каких-либо отклонений, Гребнев встал.
-Приглашу-ка сейчас этого донжуана сюда и объясню ему: кто, теперь, есть кто! – зашагал он по кабинету, жестикулируя на ходу. – Или нет, - возобновила сердечно-сосудистая система нормальную подачу крови на всю высоту тела, - лучше это, наверное, сделать в неформальной обстановке, чтобы никаких там субординаций и прочее, после работы - и, как мужчина мужчине…, - остановился Гребнев у репродукции с картины В. Васнецова «Три богатыря», - да, как мужчина мужчине, без всяких там обиняков: «Вадим Геннадиевич, оставьте Тоню в покое: теперь, есть кому о ней позаботиться по-настоящему!»
Засунув руки в карманы брюк и рассматривая картину, он покачался на пятках своих туфлей сорок шестого размера.
-Ну, а если что, то придется прибегнуть и к более убедительному доказательству - оно при мне…, – Гребнев посмотрел на свою правую ладонь размером почти с лопату и, подмигнув Илье Муромцу,
дескать, знай наших, щёлкнул ему по носу, отчего раздался звук пистолетного выстрела и три богатыря, наконец-то, были освобождены от многомесячной пыли.
Быстро открылась дверь и в кабинет вскочил маленький, круглый, как колобок, Зобов:
-Что-то случилось, Гриша?!
-Нет-нет, Вадим Геннадиевич, ничего особенного, - поспешил к столу Гребнев, - что-то в шее стрельнуло.
Одной рукой, для убедительности, он стал тереть себе шею, а другой, открывать дипломат.
-Вас есть с чем поздравить, - подкатился инженер по ТБ к столу и, убирая с него дипломат Гребнева, уточнил, - тебя и Тоню?
-Д-даа, - выдавил из себя Гриша конфузясь и, оставив в покое шею, вытащил из левого кармана пиджака свидетельство о браке:
-Во-от…
-Это в отдел кадров, если нужно, - улыбнулся Зобов. - Ну что ж поздравляю, поздрав-ля-ю…
Он озабоченно потер левый висок:
-Кровь из носа, Гриша, а внутреннюю связь надо исправить сегодня: Пётр Иванович завтра из отпуска выходит, а тут, как назло...
-Да-да, конечно…, - засуетился Гребнев и, став на колени перед дипломатом лежащем на полу, стал доставать инструменты.
А Зобов внимательным взглядом осмотрелся вокруг и подошёл к картине.
Привстав на цыпочки, он ели-ели дотянулся до неё двумя руками, свет от люстры упал на его лысину и она ответила бликом, а Гребневу, искоса наблюдавшим за ним, показалось что над головою инженера воссиял нимб.
Подровняв картину, Зобов так и вышел - с нимбом над головою.
© Н.Ратм 2003-2005 
