Когда дед Гриша, царство ему небесное, четыре года назад, осенью, приказал долго жить – в деревню понаехали все родственники и, сразу же после похорон, на память о покойном, растащили всё его нехитрое богатство. Кто урвал старенький холодильник. А кто телевизор на дачу.
Кому-то удалось отстоять сервант. А кому-то и газовую плиту. Даже кухонную посуду разделили. Федин не участвовал на этом похоронном аукционе. Ни на что не претендуя, он вышел покурить во двор - за что и был награжден в спину хлёсткой, как автоматная очередь, репликой от жены «тебе вечно ничего не надо».
Он присел на лавочку под окном и закурил.
Глядя на закат, вспомнилось технологу Федину, как он пацаном боялся гуся по прозвищу Тихон, а дед дал ему хворостину и, попридержав гуся, тогда ещё своими сильными руками, вот здесь у калитки, посоветовал «поучить Тихона, а то он хозяином себя возомнил»; потом они сделали рогатку и дед Гриша учил его, Федина, стрелять из неё в чугунок без дна, который положил на забор напротив опускающегося за горизонт солнца...
Выкурив сигарету, Федин встал с лавки и пошел в хату. В сенях он услышал, как громко делили дедов сельхозинвентарь: тяпки, лопаты, грабли. Особенно распалилась невестка, жена младшего брата, - худенькая желчная бабёнка. Её голос так и звенел в общем гуле. Ей до всего было дело. Каждой бочке была затычка. Уж очень ей хотелось побольше - на память о покойном.
Открыв чулан, Федин в углу, за дубовой кадушкой с зерном, обнаружил завернутое в мешковину дедово одноствольное ружьё. Это была тульская курковка.
С виду ружье было таким, будто оно участвовало в партизанском движении 1812 года. Но найдя его ещё пригодным к стрельбе, Федин отнес ружьё в свой «москвич»…
На сорок дней большинство не приехало, а прибывшие - после поминок, побродив по двору и ничего не найдя бесхозного, – угрюмо отчалили: всю недвижимость дед завещал старшей дочери проживающей в Казахстане.
Федин привёз с собою то самое дедово ружье – почищенное и с патронами, чтобы проверить его. С шурином они вышли в огород и по очереди, с пятнадцати метров, расстреляли по валявшемуся ржавому тазику всю коробку патронов. И только одна дробинка, (а может то была душа умершего?) жалобно звякнув по тазику, умчалась ввысь. Соседи потом говорили, что, мол, салют устроили в честь деда...
А пришедшей зимой Федин вспомнил о ружье и по первому снегу решил пристрелять его на своей даче. Он спустился в находившийся рядом овраг и произвел несколько выстрелов.
Снег показал, что дробь ложится на метр левее от цели. Поколдовав с мушкой, Федин приспособился к бою ружья.
С тех пор, стоит оно себе в углу, за платяным шкафом. Пылится. Иногда, когда Федин вспомнит о нем, - он удаляет из ствола паутину…
И вот в високосный год, с чего-то вдруг, захотелось технологу Федину посвятить свой выходной активному отдыху и он напросился с зятем Иваном на охоту. Иван уже не одну зиму, довольно успешно, промышлял куниц в орловских лесах, что рядом с городом.
В воскресенье утром зять зашёл за тестем и они, завели «москвич», стоявший у дома; сложили в багажник свою амуницию и, пожелав друг другу «ни пуха, ни пера», отправились в путь.
Погода была прекрасная. Тихий, морозный, солнечный день обещал хороший отдых.
Углубившись в Орловскую область, они съехали с трассы и, оставив машину у первого дома на въезде в какую-то деревню, направились в лес.
Поплутав по лесу (Иван шел впереди), они вышли на мощные, чуть ли не в обхват, осины. На одной из них зятило «зоркий сокол» узрел вверху, почти у самой макушки, дупло.
Они подошли к дереву.
Со словами: «Только ты, смотри, не стреляй», - зять отдал тестю своё ружьё: вертикальную, двенадцатого калибра, ижевку, а сам, взяв недалеко валявшуюся увесистую дубину, стукнул ею по осине.
Тотчас, из дупла показалась мордашка куницы и, посмотрев вниз, спряталась.
Зять еще несколько раз взмахнул дубиной.
Куница вновь выглянула и опять спряталась в дупло.
Тогда Иван, стараясь изо всех сил, зачастил дубиной по стволу, а тесть, немного погодя, - заулюлюкал в такт под его удары.
Зрелище, конечно, со стороны забавное. Но чтобы его лицезреть необходимо было углубиться в лес на два километра по глубокому снегу.
Наконец, их старания увенчались успехом и куница, выскочив из дупла, метнулась по раскидистым ветвям в сторону близь стоящей осины. Вот тут-то, видно, и проснулся в технологе Федине инстинкт первобытного охотника.
Не успел зятило и глазом моргнуть, как тесть, отбросив его «вертикалку» в сторону, вскинул дедов, дробовик и нажал курок.
Раздался выстрел и, - о радость! - точно в цель…
Но куница, видно, смертельно раненая, вцепилась в ветки и зависла. А это, примерно, на высоте четвертого этажа.
Зять Ваня посмотрел на своего тестя - и укоризненно покачал головою.
Подняв свое ружье, он, несколько раз, спокойно, выстрелил в куницу.
Куница продолжала висеть, мёртвой хваткой вцепившись в ветки.
Иван занервничал:
-Я же тебе говорил не стреляй! - бросил он тестю, и стал остервенело палить в зверька.
Тут уж и тесть подключился с дедовым дробовиком…
Когда у них кончились патроны, весь снег под осиной был, как после мелкого красного дождика. А куница весит себе и хоть бы что.
Они попытались сбить её валявшейся рядом палкой - и несколько раз, по очереди, метнули её вверх. Но безрезультатно - высоко.
Зять злобно проговорил:
-Теперь, лезь - доставай её оттуда.
Федин, чувствуя себя виноватым, скинув с себя верхнюю одежду, сделал попытку залезть наверх.
Но в его-то сорок шесть!
Он осилил всего метров пять, - до первого сухого сука. И с ним вместе очутился внизу.
-Ладно, - говорит тесть зятю, - ты покури здесь, а я схожу в деревню за пилою.
По следам на снегу он вернулся в деревню.
У «москвича» стоял недовольный дед с плетушкой за спиною:
-Понаставили тут, понимаешь… Места им кругом мало… А я ходи натыкайся...
А когда он услышал, что от него ещё хотят и пилу?!..
Пришлось Федину достать из бардачка чекушку водки, взятую для зятя, и задобрить деда. А чтобы пилу не забыли вернуть, дед, под залог, взял ещё паспорт Федина и права на машину…
И вот Федин, снова, на месте кровавого побоища. С него валит пар, как с загнанного коня. А вокруг злополучной осины, на вытоптанном снегу, видит он, добавились, разбросанные суки, палки, окурки. Куница по-прежнему вверху на ветках.
Зять не дал ему и перекурить.
Они рьяно вонзились пилою в осину.
Когда же больше половины дерева было перепилено, тесть взмолился о перекуре. На что зять, подуставший тоже, согласился.
И вот, прикуривая от одной зажигалки, слышат они, какой-то шлепок.
Поворачиваются – куница!..
Подходят…
Зятило поднимает ее.
На ней нет живого места – вся изрешечена дробью.
Он повертел куницу в руках, кругом пощупал; зачем-то заглянул под хвост и отшвырнул в сторону.
…В машине, до самого города, зять Иван не проронил ни слова. Вот тут-то технолог Федин и понял, как это хорошо, когда в машине есть автомагнитола.
У него её не было.
© Н.Ратм 2003-2005 
