-А ведь завтра праздник - третья годовщина Ельцинской конституции, - хмуро заметил слесарь Ерохин, пододвигая ломом лист металла.
-Ну и что?.. – вяло спросил слесарь Василь Бойко, поднимая кувалду.
-Да ничего нового в этой новой конституции нет, дату праздника только меняют, а в остальном… тот прав, у кого прав больше, – газорезчик Сибилёв чиркнул спичкой о коробок и, опустив со лба на глаза тёмные защитные очки, врезался струей огня в толщу металла.
Ерохин и Бойко промолчали.
Они знали, что раньше День Конституции в деревне Николая совпадал со вторым днём престольного праздника Введение. Конечно же, Сибилёву это было удобно: в виду выходного, всегда можно было отметиться у родителей; за обильным престольным столом почирикать за жизнь с отцом, а после трапезы с ружьишком и собакой побродить по полям. И в бригаду с престола «кое-что» попадало.
Резак хлёстко выстрелил и ещё, и ещё раз.
-Как раз обед и кислород кончился, - гася пламя, сказал Николай, и, сняв очки, посмотрел на своих невесёлых, после «вчерашнего», товарищей по бригаде.
Сибилёв и раньше не злоупотреблял, а теперь тем более: недавно он сдал на водительские права и получил в подарок, от судьбы, молодую красивую жену, а на свадьбе, от тестя, старенькую "копейку" (жигули ВАЗ-2101).
Жаловаться на жизнь, как он считал, особых причин нет.
Работа есть, а значит, какая никакая, и зарплата. К тому же и жить, пока, есть где: тетка жены сдавала им однокомнатную квартиру.
Отобедав «на сухую» и «забивая козла», вспомнили как было славно совсем недавно, когда не было такого пристального надзора в цехе; перемыли тазобедренные кости начальству за их «протирание штанов» и высокие оклады и, согласно наряда, вновь отправились на рабочее место. А после работы так и разошлись по домам «не отметив» праздник - не сложилось как-то.
И вот наступил этот красный день календаря - День российской Конституции!
Новоиспеченная жена Сибилёва, Лариса, потянувшись утром в постельке, шепчет на ухо мужу:
-Коленька, а не прокатить ли нам, милый, наше авто до слободы Михайловки, и заодно наберём там хорошей водички?.. Все равно делать нечего и опыта вождения наберёшься… Говорят, что там вода в Кузнецком колодце – изумительная... В ней, как пишет наш краевед Г.Александров в «Железногорье», даже серебро присутствует, а старожилы, проживающие рядом с этим колодцем в свои семьдесят лет, «даже ещё и не знают в каком боку живота у них желудок находится».
Водитель в то время из Николая был, мягко говоря, никакой. Рулило – да! К примеру, при виде инспектора ГАИ у него учащался пульс и начинали дрожать колени, причем правое колено сильнее, от чего приходилось, давить на педаль акселератора левой ногою, что не всегда хорошо удавалось – машина тогда проползала мимо гаишника зигзагообразными прыжками и было видно, как на кокарде инспектора боязливо съеживался двуглавый орёл, а инспектор, на всякий случай, поспешно отступал назад.
А потому это предложение ему пришлось по душе и он, быстро одевшись и схватив в кулак спортивную шапку, поспешил на автостоянку за машиной.
В то утро погода была сухая, безветренная. Ни снега, ни грязи. Но стоял туман. Туман был так себе - видимость была в пределах трёхсот метров. И потому у проезжающих машин габаритные огни у кого были включены, а у кого и нет, ибо в Правилах сказано, что габаритные огни включаются, когда видимость на дороге менее 300 метров...
Машина завелась сразу, спасибо шурину – на свадьбу подарил новый аккумулятор. А когда двигатель прогрелся, Сибилёв стал выезжать со своего двести восьмого места, оглядываясь назад и крутя головою направо и налево, как петух взлетевший на чужой забор.
И было отчего беспокоиться – сплошь и рядом, стояли крутые иномарки, а если и были наши, отечественные автомобили, то не ниже как новые «девятки» и «десятки».
«Эх, мама, спаси и сохрани! - судорожно вцепившись в баранку, - в который раз молился Колюня. – Не дай бог, въедешь в чью-нибудь фару – свою машину продашь, а не хватит рассчитаться!»
Но маневр закончился благополучно для Николая и он медленно поехал, между рядами машин, на выезд с автостоянки; вытирая на ходу тряпицей, лежащей специально сбоку сидения, вспотевшие ладони.
И уже совсем облегченно вздохнул наш герой, когда передние колеса его "жигуля" пересекли линию ворот, как в этот момент из-за будки охраны, вынырнул жезл в вытянутой руке и сам инспектор в полной экипировке - мужик лет сорока пяти. Как вы уже догадались - габаритные огни на машине Сибилёва не были включены.
Поскольку опыт общения с инспектором ГАИ у Николая был нулевой, да и с ним говорить - решетом воду носить…, то он оказался в патрульно-постовой машине, спрятанной тут же рядом, за киоском «Мороженное»; где инспектор-кассир, примерно одинаковых лет с первым, оформил штраф начинающему водителю, - а инспектор-охотник, в это время, опять вернулся на свое место и спрятался за будкой на выезде с автостоянки, как Шерхан у водопоя, поджидая следующую жертву.
Старшее поколение инспекторов ГАИ, пользуясь тем что у людей праздничный выходной, подтягивало спущенный сверху план по выявлению нарушений Правил дорожного движения.
Как в воду опушенной, не суммой взятой с него, а, по его мнению, несправедливостью по отношению к новичку автолюбителю, Сибилёв подъехал к дому и, забрав жену молодую с тарой под воду, почему-то, вспомнил с опаской, что - за водой пойдёшь, не вернёшься.
По дороге он, ничего не говоря жене о случившимся, то и дело рукою, машинально, проверял выключатель габаритов – включен ли. А она веселая и жизнерадостная, видя, что Колюха её не в настроении, всё тормошила его, рассказывая какие-то забавные случаи из жизни автолюбителей и отпуская наивные шутки по поводу встречных машин. И ей (о, женщина!) удалось добиться своего – разговорить муженька, отвлечь его от грустных мыслей.
Трали-вали, шуры-муры, ныряя по дороге в туман местами плотнее и выныривая из него, молодожёны свернули на Михайловском повороте. А проезжая мимо памятника Большой дуб, Лара, вдруг, посерьёзнела и предложила на обратном пути остановится и почтить память погибших в Великой Отечественной войне, постояв у вечного огня.
Въехав в слободу, и спускаясь вниз, видит Николай на Т–образном перекрестке, где находится местный пост ГАИ, стоящих на обочине с десяток машин отечественного производства. «Наверное, что-то случилось», - подумал он.
Их машину тоже остановил суетливый молодой инспектор, лет двадцати двух. Мельком взглянув на водительские права, он пригласил Николая в помещение (тут же рядом); где двое тоже молодых инспекторов, сидя за столом, оформляли очередь нарушителей Правил дорожного движения, состоящей из молчащих нахмуренных мужиков спешащих по деревням, чтобы оказать помощь старикам и старушкам оставшимся на хозяйстве.
Пристроив Сибилёва в конец этой очереди, инспектор-ловец опять выбежал на дорогу. И тут только Николаша понял, что он остановлен, как нарушитель и загрустил, ожидая своей участи. Пока двигалась очередь, Коля все время пытался вспомнить, где это он ухитрился выключить эти злосчастные габаритные огни. Но из этого ничего не получалось.
Вариант полегче был найти крайнего. «Во всем виновата она, с этими её приколами и Большим дубом…, если бы Лариса меня не отвлекала – всё было бы нормально», - с сумрачным видом теребил он барсетку с документами и деньгами.
Когда Сибилёв подошел к столу, один из инспекторов-казначеев начал шустро строчить протокол, а второй скороговоркой зачитал ему Правила, указав на подчёркнутое авторучкой, что «габаритные огни включаются, если видимость на дороге менее 300 метров».
Уплатив штраф, выходит Николаша на крыльцо и видит стоящего старшину лет двадцати четырех от роду. Хозяин положения, широко расставив ноги, полосатой палкой постукивал по планшетке висящей у него на боку.
С чего-то вдруг, пытаясь оправдаться, что ли, (поезд-то уже ушел!) Сибилёв, спрашивает его, указывая на отчетливо видную в дали церковь:
-А сколько метров до церкви?
Старшина лениво посмотрел на Николая и сплюнул в сторону:
-Двести восемьдесят.
Ожидавший ответа более трехсот метров, Сибилев, не нашелся что и сказать. В его голове произошел сбой. Какой-то сумбур отрывочных мыслей, чувств и обид захлестнул его - и он, ничего не понимая, понурый, направляется к своей машине, стоящей через дорогу, вспомнив почему-то - вода Божья, брать деньги грешно.
Идет он и видит, как приближается сверху позвякивающий и дребезжащий "москвич", а его настигает иномарка и у обеих машин горят габаритные огни. У самого перекрестка иномарка с тонированными стеклами, не включая сигнал обгона, хищно выпрыгнула из-за «москвича», и, на повороте чуть не сбив молодого гаишника (ему даже пришлось отступить назад), прошуршав по гравию, скрылась.
Несмотря даже на то, что на этом отрезке пути ограничение скорости и запрещен обгон, инспектор ГАИ «не заметил иномарку»: все его внимание было направлено на приближающийся «москвич» со скоростью сорок километров в час и - он остановил его.
И тут только Коля замечает, что и в его машине габариты включены … и понимает, что оштрафован за то, что, выехав из тумана, не успел их выключить!..
Молодое поколение инспекторов тоже делало свой «бизнес-план», но здесь уже всё было поставлено на поток и в духе времени.
Садясь в машину, Сибилёв заржал, как оглашённый, напугав молодую супругу и озадачив гаишника - долго глядевшего ему вослед, выставив кулаки в бока.
Через каких-то десять-двенадцать минут, набрав Кузнецкой воды, молодожёны, возвращаясь назад, у перекрестка уже не увидели ни одной живой души – безопасность движения уже никого не интересовала: время было «подбивать бабки».
У памятника Большой дуб Сибилёвы все же остановились. Помолчали у вечного огня, каждый думая о своем. Затем вспомнили, как фотографировались здесь недавно, в день свадьбы, полные надежд и планов на дальнейшую жизнь в связи с происшедшими переменами в стране - и отправились дальше.
По дороге Николай не удержался и обо всем подробно рассказал Ларисе. Она притихла и, прижавшись к нему, так и ехала до самого дома.
Много с тех пор воды утекло.
Подход к знаменитому Кузнецкому колодцу обустроили.
ГАИ переименовали в ГИБДД.
Тот пост ГАИ, в слободе Михайловке, убрали.
А бывший День Конституции стал - обычным будничным днём.
© Н.Ратм 2003-2005 
